Тайная жизнь писателей  - Гийом Мюссо

– Я принимал вас за вегетарианку.

– Ничего подобного! Я купила все ингредиенты. У вас не осталось ни одного предлога, чтобы не пригласить меня на ужин.

Фаулз понял, что она не шутит. Такого поворота он не предвидел, но сумел себя убедить, что ситуация под контролем, и жестом пригласил Матильду войти.

Войдя, она повела себя как дома: свалила пакеты на стол в гостиной, повесила на вешалку кожаную куртку, открыла бутылку пива и вышла с ней на балкон любоваться закатом.

Фаулз, оставшись в кухне один, призвал себя к спокойствию и приступил к готовке.

Насчет рагу он тогда, конечно, приврал, надо же было что-то ответить журналисту. Когда его спрашивали о частной жизни, он следовал принципу писателя Итало Кальвино: не отвечать или говорить неправду. Но тушеваться было не в его правилах. Он выложил на стол все необходимое и убрал остальное, стараясь как можно осторожнее ступать на больную ногу. В глубине шкафа нашлась кастрюля с эмалированным дном, которой он давным-давно не пользовался. Он налил в нее оливкового масла и поставил разогреваться. Потом достал доску и нарезал телячье бедро, говяжий подбедерок, чеснок и петрушку; все это он перемешал и стал поджаривать. Добавив ложку муки и стакан белого вина, он залил все горячим бульоном. Память подсказывала, что все это должно теперь томиться не меньше часа.

Матильда, дождавшаяся заката, озябла и вернулась в дом. Она поставила в проигрыватель старую пластинку группы Yardbirds и стала рыться в библиотеке. Фаулз выбрал в винном баре, расширении холодильника, бутылку «Сен-Жюльена», перелил ее в декантер и неторопливо перешел в гостиную.

– Прохладно здесь у вас, – пожаловалась Матильда. – Тепло от камина пришлось бы в самый раз.

Фаулз набрал в поленнице охапку дров и щепок и разжег огонь в подвесном камине посреди комнаты.

Матильда, продолжая знакомство с домом, открыла шкафчик рядом с поленницей и обнаружила там помповое ружье.

– Выходит, это правда, что вы открываете огонь по докучливым гостям?

– Открываю. Вам повезло, что вы не стали моей мишенью.

Она внимательно осмотрела ружье с прикладом и ложем из начищенного ореха, с блестящим стальным стволом. Среди узоров на цевье она разглядела страшную голову – скорее всего, Люцифера.

– Это дьявол? – поинтересовалась она.

– Нет, Кучедра, рогатая женщина-дракон из албанского фольклора.

– Милашка…

Тронув Матильду за плечо, он увел ее от поленницы к камину и протянул бокал с вином. Они чокнулись и молча пригубили «Сен-жюльен».

– «Грюо-Лароз» 1982 года! Вы меня балуете! – оценила она угощение.

Потом она опустилась в кожаное кресло рядом с диваном и стала играть с Бранко. Фаулз вернулся в кухню, проверил рагу и добавил в него оливок без косточек и грибов. Осталось сварить рис и отнести в столовую две тарелки и столовые приборы. Кулинарное колдовство завершилось добавлением лимонного сока и яичного желтка.

– Прошу к столу! – позвал он, внося готовое блюдо.

Прежде чем откликнуться на зов, она поставила новую пластинку – музыку из фильма «Старое ружье». Фаулз поднял голову, услышав, как она щелкает пальцами в такт музыке Франсуа де Рубе; вокруг нее кружился Бранко. Зрелище было прекрасное, Матильда чудо как хороша. Было бы естественно плениться и забыться, если бы не твердая уверенность, что все это – изощренное манипулирование друг другом, старание обвести партнера вокруг пальца. Фаулз подозревал, что игра не останется без последствий. Он рискнул и запустил волка (хорошо, волчицу) в овчарню. Никто никогда не подбирался так близко к его тайне, оберегаемой уже двадцать лет.

Рагу удалось на славу. Во всяком случае, оба ели с отменным аппетитом. Фаулз потерял привычку к светской беседе, но ужин вышел веселым – спасибо юмору и задору Матильды, имевшей оригинальные теории на все случаи жизни. Но настал момент, когда что-то в ее взгляде изменилось. Ее глаза все еще светились, но смотрели уже не насмешливо, а серьезно.

– Раз сегодня у вас день рождения, я привезла вам подарок.

– Я родился в июне, какой еще день рождения?

– Значит, я немного поспешила или опоздала, ничего страшного. Вы романист, вам должно понравиться.

– Никакой я не романист.

– Романист – все равно что президент республики, по-моему. Раз единожды звание было присвоено – извольте его носить, даже в отставке.

– Спорно, но ладно, почему бы нет.

Она атаковала его с другого фланга:

– Романисты – самые отъявленные лжецы, так или нет?

– Нет, политики еще хуже. А историки? А журналисты? Не обижайте романистов.

– Вы неискренни. Вы притворяетесь, что повествуете в своих романах о жизни, но это неправда. Жизнь слишком сложна, чтобы записать ее как уравнение или изложить на страницах книги. Она сильнее математики, сильнее вымысла. Роман – это вымысел, а вымысел, если говорить технически, – это ложь.

– Все наоборот. Филип Рот нашел верную формулу: «Роман подсовывает своему создателю ложь, которой тот выражает свою несказанную правду»[5].

Фаулз вдруг почувствовал, что с него довольно.

– Сегодня вечером мы эту проблему не решим. Что там у вас за подарок?

– Я подумала, что он вам не нужен.

– Вы смеетесь надо мной?

– Мой подарок – это история.

– Какая история?

Матильда с бокалом в руке пересела из-за стола в кресло.

– Сейчас расскажу. Когда я закончу, вам ничего не останется, кроме как сесть за машинку и начать стучать.

Фаулз покачал головой:

– Даже не мечтайте.

– Хотите пари?

– Никаких пари на пустом месте.

– Испугались?

– Это вас мне надо бояться? Ничто не заставит меня снова начать писать, и я не представляю, как ваша история сможет это изменить.

– Она касается вас, это раз. В этой истории важнее всего эпилог, это два.

– Не уверен, что хочу ее услышать.

– Все равно я вам ее расскажу.

Не вставая из кресла, она протянула Фаулзу свой пустой бокал. Он взял бутылку, наполнил бокал Матильды и сел на диван. Он уже понял, что болтовне, прелюдии к настоящей дуэли, пришел конец, дальше пойдут серьезные вещи.

– Все начинается в Тихом океане, на заре двухтысячных годов, – заговорила Матильда. – Молодая пара из предместий Парижа, Аполлин Шапюи и Карим Амрани, приземляются после пятнадцатичасового перелета на Гавайях, чтобы провести там свой отпуск.